Воспоминания ветеранов и тружеников тыла о Великой Отечественной войне

Колышкина Нина Степановна

участник Великой Отечественной войны (главный врач Кировской областной санитарно-эпидемиологической станции с 1954 по 1975 гг.)

Воспоминания Колышкиной Н.С., записанные Чернышевой Э.А. к 80-летию Санэпидслужбы Кировской области До войны я работала и одновременно преподавала в медучилище. В июне 1941 года получила путевку в санаторий, уехала, а через 4 дня — война. Кое-как добралась до Харькова. Далее через военкомат выехать в Киров помог брат. Вернувшись в Киров, сразу же подала заявление — добровольцем на фронт. Заявление приняли, но дали ответ: «Потребуетесь — вызовем». И вскоре вызов пришел — назначили заместителем начальника эвакопункта в г. Котельниче, через который шел основной поток поездов с эвакуированными. Больных снимали с поездов и определяли их дальнейшее лечение. Особенно много было солдат с педикулезом. Запомнился жуткий случай. Вызвали ночью к женщине с ребенком. По телефону попросила медсестру сделать сердечные капли, пока я в пути. Добежав до эвакопункта, я увидела жуткую картину — медсестра в панике: «игла не идет». Оказалось, ребенок замерз насмерть. Этот ужас в глазах матери до сих пор у меня перед глазами. Сколько лет прошло, но без содрогания в сердце не могу вспоминать. 1942 год. Придя с работы, обнаружила на руке впившуюся вошь. Точно через 11 дней заболела сыпным тифом. После болезни еле стояла на ногах. Получила прозвище: «Девчонка, еле держится юбчонка». 1943 год. Эвакопункт ликвидируется, полк переводят в п. Вишкиль. Там работала инфекционистом полкового госпиталя (в это время я уже была замужем за командиром полка). Потом был Челябинск до 1947 года. Снова Котельнич, а после — возглавляла санэпидслужбу Кировской области.

ВОРОНЦОВА Надежда Константиновна

ветеран труда, труженик тыла (главный врач Котельничской районной санитарно-эпидемиологической станции с 1958 по 1982 годы)

«Время быстротечно…» Время быстротечно. Не только дни, недели, месяцы, годы, даже десятилетия протекают словно на одном дыхании. Родилась я в 1927 году в городе Котельнич Кировской области. Когда началась Великая Отечественная война мне было неполных 14 лет. С началом войны в нашем городе появились эвакуированные и переселенцы из прибалтийских городов, которые проездом через наш город расселялись в соседние районы Кировской области. Мне запомнилось, как толпы людей шли от речной пристани до железнодорожного вокзала со своим небольшим скарбом (узлами, баулами, коробками). На второй день войны, 23 июня, всех учащихся нашей школы собрали в физкультурном зале на митинг и ознакомили с приказом директора школы «О заготовке дров для школы». Мы начали заготовку дров — рубили хвойные деревья, отрубали сучья, ствол дерева распиливали на тройники по 2 метра, складывали в штабеля. Работали по 4-6 часов, с небольшими перерывами для отдыха. До сих пор удивляюсь, как среди работающих учеников не было случаев травматизма ручными поперечными пилами и топорами. Работать было нелегко, но никто от работы не уклонялся, не жаловался, все понимали, что идет война. Трудовые навыки, приобретенные на заготовке дров для школы, очень пригодились нам в дальнейшей жизни. Война была и жертвы были… Самые лучшие здания в городе (школы, здания предприятий, здание администрации) были заняты под госпиталя для лечения раненных, прибывающих с линии фронта через наш эвакопункт на железнодорожном вокзале. Котельнич не был фронтовым, Его кварталы не бомбили, Но по булыжной мостовой Солдат израненных возили… Во время войны все учащиеся школ продолжали учиться, но по уплотненным программам. Так как в здании нашей школы находился госпиталь, классы размещали в разных зданиях города, учились в три смены. Наш класс (первые два года войны) обучался в комнате, освобожденной краеведческим музеем. Кроме занятий в школе, почти каждый день ходили в госпиталя и помогали чем могли: убираться в палатах, по просьбе раненых — писали письма их родным, проводили беседы, небольшие концерты в выходные и праздничные дни). Раненые в знак благодарности пытались угостить нас кусочком сахара или хлебом, но мы не брали, хотя и были полуголодными. Хлеб выдавали по талонам — 300 граммов на неработающих членов семьи и 500 граммов на работающих. А хлеб-то разве был такой, как сейчас по обьему и питательности: наполнителем была в основном картошка, хорошо если еще не мерзлая и не загнившая. Крупы и макаронные изделия также отпускались в магазинах по талонам в очень ограниченных количествах. В связи со всеобщей мобилизацией на фронт взрослого населения города мальчиков нашего возраста по уплотненным программам обучали в ФЗУ (фабрично-заводском училище), в РУ (ремесленном училище) для работы на промышленных и коммунальных предприятиях. 10-й класс я закончила только с тремя юношами. В удлиненные каникулы (с мая по сентябрь, иногда в октябре) мы заготавливали корм для скота, выращивали овощи, выполняли любую сельскохозяйственную работу, копали картошку. Мы работали в пригородном колхозе «Искра», были расквартированы по домам колхозников по 5-7 человек. Питание для нас — временных сезонных рабочих, колхозом не было организовано. Нам выдавали по норме овощи, молоко и муку для выпекания хлеба своими силами. Выходные давали редко, в основном чтобы привезти из дома спички, соль и дрожжи, так как ими колхоз нас не обеспечивал. Спали на полатях или на полу на матрасах из соломы. Несмотря на трудности военного периода, я все таки окончила школу и в 1946 году поступила в Молотовский медицинский институт на санитарный факультет. После окончания института по распределению работала 7 лет в Пермской области, а в 1958 году вернулась в родные края. Работала главным государственным санитарным врачом Котельничского района до выхода на пенсию (до 1982 года). В последующем работала на других врачебных должностях в санэпидстанции до 1997 года.

Чучкалова Галина Гурьяновна

ветеран Великой Отечественной войны, труженик тыла (лаборант санитарно-гигиенической лаборатории Кировской областной санитарно-эпидемиологической станции)

Мое взрослое детство Мне было всего 11 лет когда началась Великая Отечественная война. Было страшно, но фронт далеко. Рядом — мама. Самым тяжелым оказался 1943 год — умирает от дистрофии мама, и меня, 13-летнюю, с большим трудом приняли на работу в артель «Кировская гармония». Мы се звали просто «гармошкой». Располагалась артель на улице Дрелевского, напротив ТЮЗа, занимала одно помещение, где делали всё — голоса, меха, корпуса. Позднее, когда освободилось здание, которое занимала военно-медицинская академия, нашу «гармошку» перевели туда, и она стала называться «Фабрикой музыкальных инструментов». А работали на этой фабрике практически одни подростки. Делали гармошку – «хромку» для фронта. Через Киров проходили основные составы на Запад, и нам, комсомольцам, поручали вручать солдатам этот музыкальный инструмент. А слова у нас были изо дня в день одни: «Бейте фашистов! Возвращайтесь с победой!». И невероятно, но факт. Один из обладателей нашей гармошки вернулся после окончания войны в Киров. Разыскал нашу Валю, секретаря комсомольской организации (именно она вручала ему гармошку) и увез с собой. Очень часто мы выступали с концертами в госпиталях. До сих пор помню руководителя нашей художественной самодеятельности (если можно так назвать) Суворова, маленького, старенького, седенького. Он не только на баяне играл, но и пел вместе с нами. За несколько концертов мы выучили «По муромской дорожке». «Валенки» и еще ряд народных песен. Ну. а стихи читали сами. В зимний период у нас висел плакат «Молодежь! Комсомольцы! Все на снегоуборку!» Работали вечерами, после смены, с факелами убирали снег с железнодорожных путей. Впоследствии я окончила курсы мастеров и работала мастером в цехе, одновременно училась в Кировском медицинском училище. Окончив его, приступила к работе в областной санэпидстанции лаборантом санитарно-гигиенической лаборатории и проработала в её стенах до выхода на заслуженный отдых (1991 год).

Плавинская Алевтина Геннадьевна

участник Великой Отечественной войны (врач-бактериолог Вятскополянской санитарно-эпидемиологической станции)

Воспоминания Плавинской А.Г., записанные Чернышевой Э.А. к 80-летию Санэпидслужбы Кировской области В 1941 год 24 июня я уже была в воинской части. В армии пришлось выполнять лечебную и санитарно-эпидемиологиескую работу. Сначала служила в 34-й запасной стрелковой бригаде — комплектовали военные эшелоны для отправки на фронт. В дальнейшем сопровождали их на линию фронта. Все было: и обстрелы в пути, и бой, и гибель солдат... Такое не забудешь. Затем я была откомандирована в действующую фронтовую инженерно-саперную отдельную бригаду на 3-й Прибалтийский фронт. С ней я прошла в боях до дня Победы. Строили дороги по лесам и болотам, возводили мосты в любое время года и суток под бомбежкой и обстрелом. Были ранения, были смерти, были слезы. Помню случай: однажды, я случайно оказалась на минном поле, и удачно ушла с него. А при разминировании там же подорвался наш командир роты и остался без ног. До сих пор не пойму, как тогда осталась жива. Победу встретила дважды: 8 мая 1945 года и 3 сентября 1945 года. И оба раза была в строю.

БАРЫШНИКОВ Валерий Павлович

участник Великой Отечественной войны (помощник санитарного врача Кировской городской санитарно-эпидемиологической станции)

Фрагменты интервью к 65-летию Победы для интернет-проекта «Я помню» ИНТ.: Валерий Павлович, скажите, пожалуйста, когда и где Вы родились? ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ: Родился я в деревне Лэзя Удмуртской республики 10 июня 1920 г. ИНТ.: Вы закончили школу-семилетку? ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ: Да, а после семилетки поехал в Пермь — сестра там у меня жила. В Перми я поступил в медицинское училище, это был 1937 год. Закончил в 1940 году, а в 41 война началась, вот и всё. Как будто бы я был подготовлен к этому? (смеётся) Закончил фельдшером, и месяцев 6 поработал. И всё — взяли. В Уральском военном округе меня взяли как специалиста в октябре 1941 года. Тогда 1-ая Ударная Армия была сформирована в Петропавловске-Омском для удара под Москвой. Я был в 50-ой ударной бригаде. Там 1-ая и 2-ая ударные армии были под Москвой. Наша 1 УдА была в Дмитровском районе. Мы там были — он же стал обходить Москву. Яхрома — прошли насквозь. Разведка была, всё было сожжено. Когда мы проезжали, то всё это видели. Яхрома вся сгорела. В Дмитрове тоже только разведка немцев была. Там было село Перемилово, в районе которого мы с ними и столкнулись. Здесь для нас началось контрнаступление под Москвой. В селе Перемилово была наша рота, когда нас только из вагонов высадили. А контрнаступление то было такое дело, что его впервые начали. Для наступления людей-то больше надо. Я хочу сказать, что ужасно было на канале Москва-Волга. И потом учтите, что настолько изменились погодные условия — это повлияло во многом. Если бы не погодные условия, я прямо говорю, — Москва бы сдана была. 40 – 45-градусные морозы были в Москве. А в это время сейчас дожди идут! ИНТ.: В стрелковую бригаду Вы на какую должность попали? ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ: Должность «старший фельдшер» в роте связи. ИНТ.: В роте связи большие потери были во время наступления? ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ: Что Вы? Если бы я только не был фельдшером ... Я тогда отправлял раненых партиями. Их собирали — машина пойдёт в подмосковные районы, где были госпитали, — так в них отправишь. Прихожу на утро во время затишья, смотрю. На шлюзах канала столько было крови пролито, и вся кровь оледенела. И не поймёшь: кто тут наши, кто немцы? Все трупы заморожены, подо льдом и на льду ... Столько было раненых, ужас! Ужас! И наше население от контрнаступления сильно пострадало. 5 декабря я прибыл туда после отправки раненых. Обратно приезжаю — смотрю, того нет, другого, третьего. Всё, амба, как говорится. Из Алапаевска Свердловской области у меня был друг хороший, командир взвода. Замечательный мальчик был! Ой, прямо таки и вспоминать-то трудно! И многих других я тут потерял. Командующий нашей армией был Кузнецов, генерал-лейтенант. Его уж нет, конечно. Перемилово стоит прямо на канале Москва-Волга. Я хорошо запомнил — в нём хороший мост. По приказу Сталина мост был взорван вовремя. Часть танков и пехоты пропустили, а потом взорвали, и на этом конец был. На этом участке наступление немцев было остановлено. Потом километров 8 – 10 прошли от Перемилово по ту сторону канала. И что видели? Трофеи! Такие трофеи: пушки калибром 305 мм тянул на двух тягачах. Можете представить? И сказано им было, видимо — ни одного выстрела! Это последний-то приказ был Гитлера — без всякого выстрела взять Москву. Повар был шутливый в роте связи. Он залез на эту пушку и сел задом на её ствол. Сидит и играет на гармошке — так было смешно! Он до смеха доводил много раз. Но ведь это тоже надо. Ещё немцы побросали танки, пушки. А зима была сибирская, снега выпало под 2 метра. Так попробуй тянуть пушки по этому снегу. Ну как не скажешь, что природа помогла? Для сбора трофеев понадобилось 3 дня, чтобы нашим машинам можно было пройти. Как только проехали 2 километра, на сутки встали, дальше нельзя ехать. Наше направление было Солнечногорск, а это 80 км. надо было пройти. Добрались до Клина, где остановились. А там нас встречает Михаил Иванович Калинин. Он поздравил нашего командующего и награду какую-то вручил. Какую, я не знаю. Калинина видел, может, так с 400 м. Настолько он был уважительный дяденька. В Клину что? Он же все культурные места превращал чёрт-те во что. В Клине из филармонии устроил конюшню. Может себе представить? Пиво, оставленное, немцы отравили, которым многие наши отравились. Я был в комиссии по нашей ударной бригаде. Дальше мы не пошли — там наши старые оборонительные рубежи были, где-то в 20 км. И река Лама по-моему. На этих оборонительных рубежах мы и застряли. Где-то надолго, чуть ли не месяц целый мы там находились. ИНТ.: У Вас был перелом или ранение? ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ: Осколочное ранение в левое плечо. После этого я попал в госпиталь в Биробиджан. Я подумал — всё отсюда идёт, и в биробиджанском поезде оказался начальником наш старший врач, с которым я вместе работал в Перми. Встретил я его, он спрашивает: «Тебя куда везти»? Я говорю, что в Перми остановить надо. Тот пообещал меня в Перми высадить. В Перми меня и выгрузили как нетранспортабельного. Там я 4,5 месяца лечился в госпитале. ИНТ.: Чем ещё Вам служба в артдивизии запомнилась? ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ: А что там особенного? 31-ая дивизия передавалась разным частям. Вот, допустим, один артиллерийский дивизион попадает в одно место, другой — во второе. И считай, что дивизия стоит по всему фронту. ИНТ.: Так вы были в какой-то бригаде или при штабе дивизии? ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ: Артиллерийский полк. Рота связи штаба полка. ИНТ.: Опишите Ваши обязанности? ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ: Обязанности, значит, что? Это же самое. Там где есть комиссия по оздоровлению полка или дивизиона, так в эту комиссию я входил. Вот выводится, допустим, подразделение на такой-то участок. Надо обследовать: каково там положение, как колодцы, как то, другое. Разыскиваем место, понимаете? Оздоровительные мероприятия проводим — в основном там санитарно-эпидемиологическая работа. Смотрели как-то — одни головы да ноги выходят из колодца. Всё сковано до конца трупами. ИНТ.: Колодцы забиты трупами? ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ: Трупы, трупы. Как это называется-то, погоди ... Кантемировка. Вот под Кантемировкой целые колодцы этих трупов. И трупы-то, слушай не солдатские, а нашего гражданского населения. ИНТ.: В чём работа комиссии состояла в этом случае? ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ: В этом случае мы должны обследовать воздух и воду, в каком они состоянии. А воды если нет или она отравлена, то не допускать её употребление. Чтобы не было повторного действия. А это ведь основа основ. Если допустишь подобное для людей, да будет всё везде отравлено, то за это дело расстрел. Только и всего. ИНТ.: Вы были обязаны организовать помывку бойцов роты? ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ: Вроде под Ржевом нам приказали — обработать всех, санобработку проводить везде. Командир приказывает, я выполняю приказание. Раздетые все были. А нам что для этого необходимо было? Нагреть воду, да, и пропечь вшей нажитых в котле. Вот это дело проводили, а все голые. (посмеивается) ИНТ.: А Вы помывку и санобработку только вашей роты проводили? ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ: Да, да. И только ночью. И из-за кого? Ведь я ещё был застрельщик того, чтобы курящих не было. А если курящий, то я ему прямо говорил: «Убирайся вон»! Ведь нельзя было курить — пусть одного заметит «рама»-то чёртова, — так уже заметит. Если один фыркает, значит там стоят войска, значит, будут бить по этому месту. Вот и даёт указание, тут же даёт координаты, и немедленно немцы проводили обстрел. Вот ведь что! Самое главное - дисциплинированность у нас ужасная была у курящих. Я бы их расстреливал немедленно. Из-за неразумного поведения одного сотни, тысячи людей пропадают. ИНТ.: У Вас сумка фельдшера была? ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ: Ещё бы. ИНТ.: Медикаментов хватало? ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ: Медикаментов хватало. Всё что надо мы выписывали сверхмощно, можно сказать. Теперь что ещё? Шины разные — всё было в комплекте. Так у меня было 3 человека, всё время ходили со мной. ИНТ.: Санинструкторы? Вы ими командовали? ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ: Да. ИНТ.: Расскажите, как они были подготовлены как санитары? ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ: Подготовлены, они всегда подготавливаются. А как же? Неподготовленных нельзя же. ИНТ.: У них было медицинское образование какое-нибудь? ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ: Так эти же фельдшеры. Что там говорить. ИНТ.: Вы в 31-ой дивизии год прослужили с 42 по 43. А потом как Ваша судьба сложилась? ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ: А потом судьба сложилась вот как. По неизвестной мне причине я попал ... Наш генерал демобилизовался, он уже ранен был. И в Одессе умер. И вот я после войны был в санатории в Одессе, посмотрел его могилу. А дивизию расформировали совсем. У меня кроме бурсита была ещё малярия. Это было у меня именно ещё до войны, хроническое заболевание. Вот совокупность всего мне сделали, и вывели как «ограниченно годного к строевой службе». Не демобилизовали. В 43-то у нас погоны ввели, меня переосвидетельствовали на новое звание «капитан медицинской службы». И всю дорогу, после войны 55 лет был капитаном. Отсюда меня сразу отправили по укреплению государственной границы. Где у нас с государственной границей было плохо? С Ираном на юге — вот туда меня, в погранокруг Азербайджанский, строительный отдел. Меня назначили фельдшером строительного батальона по укреплению государственной границы. Вот тут я по 47 год бахнул ещё. ИНТ.: В 41 - 43 гг. что Вы лично думали о том, победим мы в этой войне или не победим? ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ: Я сам был в контрнаступлении, так я не знаю. И сказал: Победа будет за нами. Точно. Кто бы ни помогал, чтобы не было, а ведь контрнаступление, это всё ратные подвиги Советской Армии. ИНТ.: Вам удалось забыть войну? ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ: Никогда не забуду! Никогда! Увидеть как руки и ноги из колодца торчат — это просто увидеть даже, и то ... Что такое мёртвые тела, и находятся где? А мы должны их очищать!